К сожалению, реализация Конституции Российской Федерации пока что во многом не оправдывает романтических надежд ее разработчиков. Впрочем, сейчас вполне очевидно, что такие ожидания не имели под собой сколько-нибудь заметных социальных оснований.
Тысячелетняя история российской государственности не породила в обществе демократических традиций, скорее наоборот - развила у подавляющей части общества характерную для Востока психологию пассивной надежды на доброго царя (барина), отношение к чиновничьему лихоимству, эксплуатации и обману со стороны работодателей как к неизбежности, отношение власти к человеку лишь как к материалу или инструменту достижения тех или иных целей. Защита от этого виделась лишь в общинной солидарности, которая имела, впрочем, весьма ограниченные рамки и, исходя из понимания справедливости как уравнительности, сковывала развитие индивидуальной инициативы. Лишь время от времени происходили кратковременные всплески народного негодования, выливавшиеся в восстания, которые представляли собой, по известным словам А.С. Пушкина, "русский бунт, бессмысленный и беспощадный". Эти восстания столь же беспощадно подавлялись.
Традиции царского самодержавия и ставшего его историческим продолжением советского тоталитаризма в очень большой степени ощущаются и сегодня. Не приходится поэтому удивляться, что процесс формирования конституционного строя в нашей стране оказался весьма медленным и противоречивым. По указанным выше причинам демократия в России начала строиться без демократов. Люди, считавшие себя демократами, обычно в действительности ими не были: придя к власти, они правили отнюдь не демократическими методами, хотя и нередко полагали, что действуют в интересах демократии. Их лидер Б.Н. Ельцин - ярчайший пример тому. Многие из них оказались никуда не годными управленцами, их умные речи не привели к столь же умным управленческим решениям. Хуже того - многие из них не смогли устоять перед искушениями личного обогащения, которые открыла перед ними принадлежность к власти. Те же, кто на деле более или менее последовательно придерживался в своей политической деятельности демократических принципов и стремился сохранить личную порядочность, оказались оттесненными на обочину политической жизни или вообще выброшенными из политики либо сами ушли из нее.
Перечень конституционных прав и свобод и их конституционные гарантии в основном выглядят безупречно. Что же касается их реализации, то ситуация у нас в стране далеко не безоблачна - конституционные и законодательные гарантии нередко не соблюдаются, и сегодня, спустя десять лет после принятия Конституции и вступления ее в силу, сколько-нибудь существенного улучшения не видно.
Реализацию прав и свобод нельзя рассматривать вне связи с функционированием правоохранительной системы и правосудия, которые как раз и призваны обеспечивать их защиту. Это тем более важно потому, что традиционная психология российского чиновника побуждает его так вести свою работу, чтобы удобно было прежде всего ему, а не тем лицам, которые нуждаются в его административных услугах. Их он рассматривает отнюдь не как своих работодателей, которых обязан обслуживать, а как назойливых просителей, мешающих ему "работать". К этому добавляется традиционное же лихоимство, в некоторой степени обусловленное низким уровнем денежного содержания чиновников, поскольку он не компенсируется существующими социальными гарантиями и привилегиями их руководящего слоя.