Первобытность – детство человечества. Большая часть истории человечества приходится на период первобытности. Мы ничего не знаем о душе человека, который жил 20 000 лет тому назад. Однако знаем, что на протяжении известной нам истории человечества человек не изменился существенным образом ни по своим биологическим и психологическим свойствам, ни по своим первичным неосознанным импульсам (ведь с тех пор прошло около 100 поколений). Каково было становление человека доисторической эпохи? Что он пережил, открыл, совершил, изобрел до начала передаваемой историй? первое становление человека – глубочайшая тайна, до сих пор нам совершенно недоступная, непонятная.
Потребности гуманитарного изучения доисто¬рии требуют дополнения естественнонаучной ло¬гикой понимающей интерпретации. Сознание, речь, религия, искусство возникли примерно одновременно в результате мощного пе¬реворота, закончившего трехмиллионнолетнюю эво¬люцию гоминид. Эпохи человека разумного живут последствиями этого происшествия. Поэтому все люди познаваемы друг для друга, а все челове¬ческие сообщества в пределах 30-40 тысяч лет — современники. Гуманитарный поиск направлен на установление родства цивилизаций, имеющих ниж¬ний предел в палеолитической революции. Воп¬рос, откуда начинать культуру, — от австралопи¬теков или кроманьонцев, три миллиона или трид¬цать тысяч лет тому назад — решается сам собой, когда от умозрений переходят к интерпретации. Культура начинается там, докуда простирается символическая традиция, где еще есть материал для человеческого понимания. Не побоимся тав¬тологии: культура там, где есть свидетельства куль¬туры. Но что же отнести к ним и как быть с дока¬зательствами иного рода: костными останками, геологическими отложениями, галечными раско¬лами? Естественнонаучный подход не ищет чело¬веческого лика в прошлом, он изучает антропогенную формацию. Объемы черепа и каменные сколы не могут еще сказать, есть ли человек. Оче¬редная антропологическая или археологическая сенсация служит лишь преддверием к дискуссии, которая превращается в испытание кандидата на вхожесть в человеческое общежитие. Гуманитар¬ная интерпретация проводит общечеловеческую экспертизу экспонатов доисторического музея, намечая новые границы коллективного «мы».
Узнавание находки свидетельствует о сходстве психических конституций интерпретатора и его ви¬зави. Прошлое меняет нас, но и мы меняем про¬шлое. Круг контактов, в периметре которого нала¬живаются средства общения, называется культу¬рой в гуманитарном значении слова. На перифе¬рии он размыт и кое-где намечен пунктиром. Здесь происходит самое интересное: расширение челове¬чества, просверливание психологической архаики.
Любивший сравнивать психоанализ с архео¬логией З.Фрейд находил на каждом слое «раско¬па» свой язык. Главным достижением «перевод¬ческой» деятельности психоаналитика он считал открытие «языка желания», собранного из снови¬дений, обмолвок, описок, галлюцинаторных ассо¬циаций и прочих лингвистических отбросов. Здесь, на пределе читабельности, совершается первое опосредование пока смутной реальности смутным языком. Подспудные связи психики с коллектив¬ным бессознательным включены в работу языка по структурированию размытой зоны между ре¬чью и доречью, индивидуальным и коллективным, современным и мифическим. Мысль исследовате¬ля, спускаясь из плоскости читабельного в сферу неосвещенного, неизбежно находит эквиваленты своим полуоформленным состояниям где-то на краю истории.