ВВЕДЕНИЕ
Среди новых тенденций, которые проявили себя на рубеже тысячелетий в духовной культуре нашего общества, одна из наиболее интересных и загадочных – значительная активность глубинных мифологических пластов сознания. За несколько лет, со второй половины 1980-х гг., резко возросло число людей, которые пытаются решать встающие перед ними жизненные проблемы, вызывая духов на спиритических сеансах; модой стало обращение к гадалкам, предсказателям судеб и астрологам. Астрологические календари регулярно публикуются во многих, в том числе и весьма солидных, газетах и журналах. Колдун и предсказатель на телеэкране – неотъемлемый атрибут популярной программы.
Более того, в системе духовной культуры возникла и постоянно усиливается своеобразная тенденция к образованию синкретических (противоположных, несовместимых) ментальных структур, в которых сочетаются элементы, принадлежащие к, казалось бы, различным, даже чуждым друг другу формам сознания – науке и мифологии. В системе духовной культуры рельефно очерчиваются границы целостного корпуса квазинаучной мифологии как особого способа духовного освоения мира.
В квазинаучной мифологии мирно уживаются друг с другом понятия и образы, которыми представлена современная научная картина мира, и мифопоэтические образы, заимствованные из арсенала древних научных верований, сохранившихся в недрах массового сознания до наших дней. Классическая квазинаучная триада (невероятные появления лохнесского чудовища, поиски снежного человека, и таинственные происшествия в Бермудском треугольнике) расширилась и впитала новые мифологемы – поиски НЛО, полтергейст, идеи реинкарнации и др.
Культивирование квазинаучных мифологем прошло, по-видимому, этап своего становления и поднимается на новый виток – на смену мифологемам первого поколения приходят мифологемы второго поколения. Так, например, тайна Бермудского треугольника в новейшем варианте разрешается не через привлечения образов и представлений о современной картине мира (черные дыры, временные разломы), а с помощью мифологем, так сказать, второго порядка – представлений о секретной базе НЛО на Бермудах.
Первопроходцы квазинаучного мифотворчества пытаются выдать свою деятельность за особую, высшую форму познания, которая будто бы в ближайшее время должна заменить собой науку как систему экспериментального и теоретического исследовательского поиска. Квазинаучные мифологические инновации претендуют на роль одного из полюсов не в дилемме «наука – ненаука (мифология)», а в дилемме «старая (традиционная) наука – новая (нетрадиционная) наука». Таким образом, квазинаучное мифотворчество конкурирует с наукой и философией.
Задачей данной работы является рассмотрение исторического развития мифа, мифотворчества и философии мифологии как науки, для выяснения функции мифотворчества как духовной деятельности человечества.
В данной работе производится обзор философии мифологии, миф рассматривается как форма культуры. Данная тема достаточно актуальна для изучения, т.к. в мифе заложены тайны развития человеческого сознания, его миропонимания и мироощущения. Меня же эта тема привлекает потому, что с ней связаны мои детские интересы к мифу, которые в начале выражались в стремлении прочитать по возможности больше мифов и их производных.
Мифологическое глубоко заложено в природе человека. Это усиливает действенность мифа как культурного фактора. Миф и мифопоэтические структуры сознания – это мощное духовное оружие. С его помощью можно облагородить человека, воспитывая его на облаченных в формы мифологической образности лучших образцах Добра и Красоты. Но возможно и духовное закабаление человека, изощренное манипулирование им, например, с помощью социальных утопий и политико-идеологического мифотворчества. Для того чтобы предупредить и обезопасить людей от этих и других видов духовного закабаления, важно прояснить основания мифа и производных его форм (социальных и политических утопий, квазинаучных мифологий, фольклорных жанров и др.). И, конечно же, сделать эти знания широко доступными, привить даже массовому сознанию понимание культурно-исторической природы мифа.
Миф, взятый в единстве всех его исторических модификаций, должен быть понят как действенный фактор современной духовной жизни.